— Работает он, будет поздно! — сурово сказал я, и дал понять, что разговор дальше не имеет смысла.

Оксанка недоверчиво повела носом, вздохнула, и ушла.

А этот хрен пришёл поздно, да ещё и с разбитой губой! Забрался в комнату он осторожно и быстро, явно караулил, когда Оксанка уйдёт в сортир, и можно будет зайти к нам. Зал-то у них проходной и другого пути к нам в будку киномеханика нет.

— Кто так тебя? — спросил я, показывая на ранение.

— Толя, что делать, что делать? Что я Оксане скажу? — бормотал он.

— Скажи, я ударил! Но тебе надо душ принять! Бабы они чуют запах соперницы, — советую опытный я.

— Выручи, а? — Аркаша смотрел на меня как на бога.

Выглянув тихонько в общий девичий зал, я заметил обманутую подругу — уже вернулась.

— Парни, надо выручить товарища! Сейчас я на вас наору, мол, не моетесь, и погоню всех в душ, Аркашке ещё и врежу.

Оба Петра посопели и согласились, а Бейбута можно было не спрашивать. Он и так за любой кипишь, кроме голодовки. Аж глаза у него заблестели. Любит он такие развлекухи.

Начинаю бушевать в комнате, ору, мол, ноги у вас воняют, сами обросли, голову не промыть, целый день коров нюхаю, ещё и сейчас спать в хлеву должен. Открываю дверь и под ехидные взгляды девочек гоню всех в душ, слегка ударив Аркашу. Душ летний, но за день вода прогрелась хорошо. Моюсь с парнями сам, и на выходе нас встречает контроль в виде Оксанки.

— Аркаша! У тебя губа разбита! — ахнула она, и зло глянула на меня.

— Нечего дерзить старшим! — довольно говорю я, радуясь, что обман удался.

Вжикк! На моей голой груди расцветают царапины от удара Оксанки, быстро наливающиеся кровью. Вот не понимаю, как бабы это делают? Попробуй меня тот же Бейбут так ударить! Да разворот моего туловища, пропускающий удар, и заряженный разворотом апперкот ему грозит. А тут даже не дернулся! Может потому, что я Бейбуту не смотрю на сиськи? А они у Оксанки хороши, сама гневная, грудь вздымается!

— Ещё раз моего Аркадия ударишь! — шипит она мне.

— Ещё раз моего Толю ударишь! — встаёт между мной и Оксанкой злая Ленка.

— Тихо! Ударил, значит за дело! Я просто так никого не бью! А ты, Лена, вроде с Петром дружишь! С чего я твой? — позорно влез в бабские разборки я.

— А Сашку кто локтём ударил? А Казах твой вообще всех бьёт, — завопила кто-то из зрительниц. — Что, думаешь, если красавчик, то всё можно?

— Кто красавчик? Ну, Нина! — вспомнил я имя сокурсницы. — Так меня ещё никто не оскорблял.

— Что вы спать не ложитесь? — раздался вдруг голос Анны Дмитриевны, подходящей к нашему клубу с неизменным спутником Виталей.

— Штыба ударил Аркадия! — моментально настучала Оксана.

— Раз у вас всё хорошо, то мы пойдём, — пропустила жалобу мимо ушей Аня.

С охреневшей Оксанки, узнавшей, что у нас оказывается, всё хорошо, можно было писать картину. И, вообще, красивая она, ничуть не хуже Ленки, но высокая для меня, хотя девочки вытягиваются раньше, поди догоню в росте её. Отбить у Аркаши? Не, не вариант. Во-первых, боевой товарищ, во-вторых, не заметишь, как женишься, а осаду она вёдет планомерно, и пока только кобелиная сущность комсомольца Славнова спасает его от капитуляции.

Глава 25

— Что за история там с разбитой губой? — спросил я Аркашу уже в комнате без лишних ушей.

— Батя ее нас поймал на сеновале. Вернее, засёк, и кинул в меня поленом, убежать, я убежал, а вот Машке, наверняка, достанется, — рассказал похотливый спекулянт.

Во вторник и в среду я ударной работой закончил кладку кирпича. В принципе, уже можно сдавать пристройку, всё, что мы планировали, уже готово. Но завтра бригадир хочет ещё перекрыть крышу и уже вечером, часам к пяти, звать на приёмку работы. Хотя как звать — придут мужики, посмотрят, посидят там за бутылочкой и всё подпишут. Мне Андреич по секрету сказал, что пятницей бухгалтерия закроет нам подряд, и в понедельник мы уже свои рублики получим.

Это уже третьего числа мы можем ехать домой! Хотя пока деньги получим, уже обед может быть, а ехать на автобусе часов семь до Красноярска. Решено! Поедем четвертого сентября с утра! Все остальные работают до четырнадцатого сентября включительно. Картошку застанут, будут последнюю неделю на ней работать. Соответственно приедут или пятнадцатого или шестнадцатого, они сами не знают, как автобусы от школы будут. Нам за два дня надо уложить остаток пола, а я ещё решил сделать «дембельский аккорд» в виде бетонного въезда в коровник. Сейчас тракторишко месит грязь и подпрыгивает на въезде. Бетонную плиту от панельного дома, немного треснутую, я уже присмотрел неподалёку, и мне её разрешили забрать, надо лишь сделать утрамбовку грунта и уложить плиту. Вручную невозможно. Тут мне обещался помочь Серёга, который имеет связи в совхозе большие, чем у директора. Короче, будет нормальный въезд в коровник!

В четверг утром Ленке, наконец, удалось заловить меня без свидетелей, я ждал, когда за мной заедет МТЗ с ковшом.

— Толя! Ты меня никогда не простишь? — трагически спросила она, закрыв выход из нашей комнаты своим юным телом.

— Лен, давно простил, в город приедем, в кино сразу сходим, а сейчас мне на работу надо, сегодня важный день, крышу кладём у пристройки, и сдаём работу, давай поговорим в Красноярске.

— Смотри мне, Штыыыба, — погрозила она пальцем и ушла.

Проблемка, я тут жизни иностранных лидеров спасаю, маньяков ловлю, ещё и Чернобыль на носу, а одна взбалмошная девчонка — и хоть беги из города.

Утром пришла бригада плотников, Андреич не сам крышей занялся. Мои ребята доделывали пол, а я руководил выемкой грунта, потом отсыпкой, потом утрамбовкой и к обеду уложил плиту, обошлось мне это в две бутылки самогона, проданного Серёгой из своих запасов. Видно, не всю брагу он выпивает. Денег не жалко, зато как красиво получилось!

Комиссия из трех мужиков приехала уже датая. Уложить пол мы так и не успели, так что будет необходимость и завтра ещё поработать, но на это внимание никто не обратил. Я построил свою бригаду в шеренгу, председатель и главный инженер лично пожали нам всем руки, третий в комиссии был … Андреич. Ещё бы у нас были какие-нибудь проблемы! Бетонную плиту на въезде комиссия попыталась не заметить. Но куда там! Лично показал всем, как удобно теперь будет заезжать трактору. Идём на ужин. Там Аркашу, зовёт на разговор Машка, загадочно улыбаясь. Ой, неспокойно у меня на душе, Оксанка уже поужинала и ушла, но пара девочек, смотрят с интересом за этой ситуацией. Ужин заканчивается, и Аркаша пытается ускользнуть.

— Слушай, друг мой ситный, — начал разговор я. — С чего это ты решил, что мы тебя покрывать должны? Я вот вчера пострадал от когтей хищницы, а где моя компенсация? А карма? Я ведь вру напропалую! А если в следующей жизни из-за этого я буду баобабом, как пел Высоцкий?

— Да я ненадолго, — пытается отмазаться Славнов.

— Лады! Иди! Оксанка спросит, я врать не буду, — легко соглашаюсь я.

— Скажи, мол, работаю как вчера, — заискивающе смотрит наглец, но я непреклонен.

— Нет, значит нет, а да означает да, а что сверх того, то от лукавого! — на память процитировал «Евангелие от Матфея» я.

Разумеется, меня никто не понял, и уже точно не узнал цитату Аркаша. Вряд ли он религиозную литературу читал, даже «Тору». Но зато послушался меня. Хотя как по мне, наглую девчонку (его подругу Оксанку) надо ставить на место.

«Молчи уж! Ставельщик! Сам вокруг Ленки круги наматывал сколько?» — возмутилось моё чувство справедливости.

Вечер прошёл скучно, зато пятница с утра разогналась. Для начала зарядил дождик, да с ветром. Чё-то там порвало или уронило из электричества, в общем, в столовой был только сухпаёк — электричества во всей деревне не было. Серёга один не справлялся, и вызвали бригаду из Шарыпова. Мы всё равно отправились на рабочее место, укладку пола никто не отменял, но там работы — до обеда. Ферма была без света, но коровкам это не мешало, тем более кормил их тракторишко. А вот конвейерная лента за коровами стояла на приколе, и наш бывший соперник вкалывал за троих, но всё равно не успевал выносить отходы жизнедеятельности бурёнок. Пробовали было припахать нас, но безуспешно. Мы своё уже отбарабанили.